«Все страшное, что могло произойти, уже произошло»
Одной из отраслей казахстанской экономики, сумевшей пролоббировать свои интересы в ТС, стала мебельная и деревообрабатывающая. О том, как можно развиваться дальше, пользуясь еще и тем, что в прошлом году хватка импортеров несколько ослабла, «Къ» рассказал президент Ассоциации предприятий мебельной и деревообрабатывающей промышленности РК, директор Алматинской мебельной фабрики Михаил Глухов.
– Михаил Николаевич, на сколько можно оценить мебельный рынок Казахстана? Что происходит с оборотами в отрасли?
– В 2008 году в потребительских ценах рынок мебели достиг $1 млрд. Это, я думаю, достаточно интересная сумма, которая должна и отрасль сделать интересной, в том числе и для нашего правительства.
Кроме того, производство мебели в РК постоянно растет с 1999 года. До кризиса этот рост происходил очень большими темпами – на 20-45% ежегодно. Но уже в 2008-м производство мебели ушло в минус на 4%. По итогам 2009 года Агентство по статистике зафиксировало рост производства на 8%, однако у нас есть основания заявлять, что эта статистика не совсем корректна.
Мы ведем глубокий анализ по различным позициям, пользуемся не только официальными госданными по отрасли, но отслеживаем и ввоз в республику сырья и комплектующих. Основным сырьем для мебельной отрасли являются плитные материалы. Так вот, в 2009 году импорт этого сырья по шлифованным древесно-стружечным материалам в физических объемах вырос на 30% и на 19% – по ламинированным плитам.
В денежном эквиваленте по шлифованным материалам не произошло снижения, но снизились объемы денежных средств на ламинированные плиты – на 8%, это связано с тем, что сильно снизили цены наши основные поставщики – россияне – примерно на 30%. У них значительный спад в отрасли, и они идут на снижение цен. По нашим оценкам, рост производства в 2009-м был нулевой, но зато – на фоне падения ввоза импортной мебели.
По готовой мебели в 2008 году импорт снизился на 4%, а в 2009-м, по предварительной оценке, – на 28%.
– А почему так сильно сократился импорт?
– В первую очередь, это связано с потребительским спросом.
– Но при этом стали больше импортировать сырье и комплектующие, значит, растет отечественное производство?
– В данном случае, если собственное производство в стране, несмотря на падение импорта готовой продукции, значительно не снизилось, это говорит о том, что отрасль недоразвита и поэтому даже в кризис умудряется выстоять. Недоразвита же она в силу ряда причин, в том числе и из-за несбалансированной тарифно-таможенной политики государства в предыдущие годы.
– Почему все же производство казахстанской мебели во время кризиса не снижается? Люди переходят с импортной мебели на казахстанскую?
– Цена у местного предпринимателя, конечно, всегда более благоприятная, чем у импортера, грубо скажем, наш запас прочности по ценам – 30%. Но цену определяет рынок, который на 70% принадлежит импортерам, а если не учитывать госзакупки, то и на все 80-85%. Конечно, видя высокую рыночную цену, казахстанский производитель не поставит гораздо более низкую. Однако как раз сейчас наши производители имеют возможность дать большие скидки, как это происходит с начала года, играть ценами в сторону уменьшения. К тому же импортная мебель, которая идет на наш рынок, не всегда высокого качества, так как завозится из стран СНГ – в основном из России, Украины, Беларуси, Азербайджана, а также из Китая и Польши. С годами растет качество и выпускаемой мебели в Казахстане, хотя мы все еще далеки от наших основных конкурентов– лучших производителей из России, Украины, Беларуси и других стран.
– Где сконцентрировано мебельное производство в Казахстане, сколько компаний сейчас работают?
– В Алматинском реестре товаропроизводителей находится 1 501 компания, из них к мебельной и деревообрабатывающей промышленности относится порядка 12%, или 180 предприятий. При этом мы считаем, что наш регион обеспечивает выпуск не менее 50% всей мебели, выпускаемой в РК . По крайней мере, в 2008 году их доля составляла 62%. При этом в форме ТОО мебелью в Алматы занимаются 120 компаний, в форме ИП – подсчитать очень сложно, так как они не охвачены статистическими данными, работают по патенту и так далее, но по нашим оценкам, это не менее 3 000 компаний. Специфика отрасли в том, что в ней работают компании МСБ. Только одно из предприятий является крупным.
– Какая часть производителей производит продукцию полного цикла, а какая занимается сборкой или изготовлением отдельных компонентов?
– В Италии нет предприятий, которые бы занимались полным циклом производства – от бревен и металла до мебели, при этом она – законодательница мод и лидер на мировом мебельном рынке. Там широчайшим образом развита специализация и отраслевая кооперация. Та компания, которая выпускает фасадные элементы, никогда не поставляет готовую продукцию на экспорт. Так же работаем и мы. Мы не считаем производством отверточную сборку, когда завозятся детали и собираются на предприятии. Производство мебели подразумевает обязательно материал, который нужно распилить, обработать, закромить, покрыть шпоном, лаком, покрасить, придать конфигурацию на станке – это уже производство, при котором меняется код и наименование продукции. В Казахстане мебельных предприятий, занимающихся отверточной сборкой, практически нет.
– Какие казахстанские мебельные предприятия можно назвать брендовыми?
– Что касается брендов, то это вещь такая сложная, и, скорее всего, подразумевается, что бренд должны знать и за пределами страны. Не очень много компаний могут претендовать на то, что их знают даже в Казахстане, не то что за его пределами. Однако в Алматы есть, например, ребята, которые экспортируют мягкую мебель в Германию. В Уральске есть производитель, который работает на рынок России.
Многие знают фирму Zeta, хотя она работает в низкой ценовой категории и качество не всегда удовлетворяет. Clerk & Boss производит офисную мебель, «Алма – Мебель», Sanni, Wesfalia – известные фирмы, которые производят кухонную мебель, Folding Space, Junior производят шкафы-купе. Ariba производит мягкую мебель. Достаточно известна мебель Алматинской мебельной фабрики.
– Какой процент казахстанской мебели идет на экспорт?
– На данный момент процент экспорта мебели из Казахстана крайне незначителен, но я не считаю, что сейчас нужно ставить такую задачу перед отраслью – работать на экспорт. Почему? Потому что когда внутренний рынок находится в руках импортеров, то первоочередная задача – отобрать, отвоевать его.
Одна из основных ошибок нашего правительства – оно всегда забегает вперед, забывая, что есть еще нерешенные задачи. Экспортоориентированность придет естественным путем, когда мы будем обладать хотя бы 50-70% рынка Казахстана. В США, ЕС, Японии, даже в России примерное соотношение импорта и собственного производства – 70% (собственное производство) на 30% (импорт). Хотя говорят, что США завален экспортом из Китая, ничего подобного – у них 70% собственного производства. У нас все с точностью до наоборот. 30% рынка принадлежит нам и столько же – России.
– Может, у нас нет хороших мебельных традиций? Правда ли, что и в советское время местная мебельная промышленность обслуживала лишь наш рынок, не поставлялась в другие регионы Советского Союза, ввиду своего невысокого качества?
– Неправда. Понятно, что тогда была плановая экономика, и можно было реализовать все что угодно, так как не хватало любой продукции. Но были примеры, когда наша алматинская мебель шла на экспорт в Японию, очень успешно продвигалась совместная работа с югославскими мебельщиками. Некоторые наши казахстанские предприятия зарабатывали валюту, что в советское время являлось колоссальным показателем. Затем постановлением Рыжкова вся валюта была изъята у предприятий, стимула для экспортирования не стало, и вся эта работа тогда заглохла.
В итоге, все зависит от конкретных предприятий и их руководителей. После реконструкции Зыряновского завода по выпуску ДСП, когда он вышел на огромные мощности даже по сравнению с европейскими заводами, был произведен всесоюзный съезд, на котором Казахстан ставили в пример, и партийное руководство тогда шутило, что в «казахском ауле» добились даже лучших результатов, чем в европейских союзных республиках.
– Говорят, что Зыряновский завод перенесен из Восточно-Казахстанской области в Томск, где и продолжает успешно работать, а наши мебельщики теперь покупают у них ДСП…
– Часть оборудования с завода, действительно, оказалась и в Томске, но сам завод туда никто не переносил. В силу разных перестроечных моментов хозяином предприятия стал один из прокурорских работников, и ему, человеку, никак не связанному с производством, естественно, было легче продать активы, часть которых мы потом и видели на Томском заводе. Да, наши мебельщики, действительно, сейчас покупают ДСП, в том числе и на том заводе. Дело в том, что производство плит в Казахстане сейчас полностью отсутствует. Еще три года назад мы завозили 60% плитных материалов из Польши, но сейчас уже 70% завозим из России. Связано это с тем, что возить ближе, к тому же в последние годы Россия поставила очень большие мощности по их производству, туда вошли и крупные мировые бренды.
С сырьем и его доставкой проблем нет, к тому же с РФ мы живем в зоне СНГ, а это – зона свободной торговли. Пошлин между нашими странами никогда не было, и Таможенный союз ничего нового для нас не принес – как не было этих пошлин, так и не будет. К тому же НДС в Казахстане 12%, а в РФ – 18%, нам даже выгоднее брать у них плиту, она получается для нас не дороже, чем для самих российских компаний. Япония и Италия собственного леса не имеют, Китай покрывает 60% потребности в древесине за счет импорта, а это – мировые лидеры по производству мебели. Не только наличие сырья определяет конкурентоспособность отрасли. В этом смысле Казахстан имеет благоприятные условия для развития мебельного производства. Близкое соседство с такой богатой древесиной страной, как РФ, позволяет отрасли очень спокойно жить и работать. А сейчас еще и логистика упростится, не надо будет растаможивать товары, цены благоприятные, сырья много – только бери и работай.
– Почему в Казахстане не развито собственное производство плитных материалов?
– Есть ряд причин. Во-первых, собственные сырьевые запасы Казахстана невелики. Они есть в Восточном Казахстане, но построить собственный сырьевой завод – дело непростое, подобное производство – сложное, к тому же такие проекты «отбиваются» 10-15 лет, необходимо привлекать крупных, серьезных инвесторов, специализированные компании.
– Все же непонятно, почему так велика доля импорта в сегменте готовой мебели? Каковы основные проблемы в отрасли?
– Причин много, и среди них есть системные причины. Любое производство сложнее, чем торговля. В последние годы мы что делали? Раздували «пузырь» в строительной, в финансовой отраслях. Заниматься производством было не очень выгодно. Всем нашим конкурентам: китайцам, туркам, азербайджанцам, белорусам, россиянам, полякам этот рынок интересен, а нам – нет, нам легче торговать – кроме склада и продавцов ничего не нужно. А в производстве и рентабельность невелика – в среднем 3-5-7%, и то в лучшие годы.
Кроме того, таможенно-тарифная политика, которая у нас была, не защищала интересы производителей, а была гипертрофировано развита в строну защиты интересов потребителей. Мы даже контрабанду – серый импорт – оправдывали интересами потребителей. Что произошло сейчас, с 1 января 2010 года? Говорят – вот мы пошлины сделали такие же, как в России…
Мы политику изменили, таможенно-тарифную политику! Все, о чем мы говорили 10 лет до этого – о том, что таможенно-тарифная политика была неправильная. Вот сейчас мы приняли такую политику, которая защищает отечественного товаропроизводителя.
– Каким образом защищает?
– Теперь ставки таможенных пошлин на готовую продукцию выше, а на сырье – ниже.
Таким образом защищается отечественный производитель во всех странах, это – нормальная методика.
– В прессе вы упоминали, что ассоциации удалось пролоббировать интересы своей отрасли в Таможенном союзе. Что именно удалось сделать?
– Пакет документов по подготовке к принятию ЕТТ нам знаком, в этом процессе мы очень хорошо участвовали. За год до образования Единого тарифа мы уже имели предложения от нашей команды переговорщиков, какие тарифы планируется принять. В июне 2009 годы мы провели переговоры по обсуждению ЕТТ, и наши переговорщики подписали акт о том, что мы согласовали, какие позиции нам еще нужно отстоять, а какие требуют доработки. И в итоге переговоров с участием Айтжановой Жанар Сейдахметовны, которая возглавляет команду по вступлению в ВТО и ТС, и которую сейчас назначили министром экономического развития, мы все коды товарной номенклатуры, которые нас волнуют (показывает акт об итогах переговоров – «Къ»): сырье, комплектующие – все согласовали. Что сделала команда переговорщиков? Например, отстояла для нас нулевую ставку по фурнитуре, а для нас это очень критичная позиция. И это в условиях, когда в Беларуси уже действовала 50%-я ставка, а Россия требовала 20%.
На готовую мебель ставка таможенного тарифа не повысилась, она, как была 15%, так и осталась. Но зная, что импортная мебель завозится на 50%, а то и больше, по заниженной стоимости, это так называемый серый экспорт – мы два года специально наблюдали за этим процессом и подсчитали – так вот мы подготовили следующее изменение в ЕТТ – ставка 15%, но не менее 0,75 евро за килограмм. Связав вес мебели с его ценой, мы надеемся заставить платить всех импортеров. Мы считаем, что это очень эффективный метод. Таким образом, в целом мы довольны той работой, которая была проведена командой переговорщиков для нашей отрасли. Создаются перспективы для ее роста, в конце следующего года, я думаю, оживление казахстанского мебельного производства станет очевидным. Этого не произойдет раньше, так как реальный рынок очень медленно реагирует на политические изменения. Для развития отрасли нужна еще и благоприятная налоговая, инвестиционная политика, доступ к инфраструктуре, строительство индустриальных зон и так далее. В частности, если прекрасный проект создания индустриальной зоны в Алатауском районе, который анонсировал аким Ахметжан Есимов, выстрелит хотя бы в 2011 году, это даст огромный толчок в том числе и развитию мебельной отрасли.
– Почему, на ваш взгляд, не удалось отстоять свои интересы другим отраслям, которые утверждают, что понесут большие потери?
– Мое субъективное мнение по этому поводу – сыграла свою роль крайняя разобщенность бизнес-сообщества, незнание специфики отраслей правительством, а также недоразвитость самих отраслей. Работа по ТС продолжается, принят только ЕТТ, и министры на субботнем заседании в акимате г. Алматы это в очередной раз озвучили.
Вообще, я считаю, что это очень правильное направление – интеграция в ТС, потому что альтернативы просто нет. В мире сейчас действуют более 100 интеграционных сообществ, потому что жизнь заставляет интегрироваться. У каждой страны есть выбор – отдать часть суверенитета в какое-то определенное объединение или держаться себя. Но если ты будешь придерживаться антиинтеграционных настроений, отделяться от других стран, то в конечном итоге потеряешь все. А именно в союзе с близлежащими государствами, у которых одни и те же вопросы, проблемы, уровень развития, намного легче отстоять свои интересы. Фактически экономические, политические и другие виды суверенитета в ТС легче будет сохранить и защитить, а поддерживая изоляционистскую политику и будучи окруженным такими государствами, как РФ и Китай, можно вообще потерять эти виды суверенитета.
Что касается деятельности правительства, то работа комиссии по вступлению в ТС продолжает идти в правильном направлении – отстаиваются интересы Казахстана по огромному количеству позиций, в частности, и по квотам на отдельные виды товаров, и по переходным периодам на многие позиции. Не все вопросы решены, например, вопрос по алюминиевому профилю, в котором мы тоже заинтересованы. Зато Казахстану удалось выторговать переходный период на 1,5 года. Кстати, Ассоциация мебельной и деревообрабатывающей промышленности России этот же вопрос по алюминию обсуждает – как там ни откладывали, у них 1 января выросли пошлины на ввоз профиля алюминия. Поэтому актуальным становится не только взаимодействие между правительствами союзных стран, но и между общественными объединениями стран, так как их интересы часто совпадают.
– Что вы думаете о конкурентоспособности отечественных мебельщиков в ТС, а позже в ВТО?
– Когда говорят, что условия для казахстанских производителей в ТС будут хуже и есть опасность того, что более мощные российские и белорусские компании придут и будут доминировать, я отвечаю – поздно испугались. Все страшное, что могло произойти, уже произошло. Я могу привести пример, и вы удивитесь. Страна без леса, тоже не очень развитая – Азербайджан, на нашем мебельном рынке господствует и доминирует по некоторым позициям. Потому что они работают, строят предприятия, не оглядываются ни на кого и ничего не боятся. Для такой страны ее доля на нашем рынке неслыханно приличная. По России и Белоруссии ничего не изменится, компании этих стран давно работают на рынке РК, и доля их из-за ТС не изменится.
– Сотрудничают ли наши мебельщики с мировыми мебельными брендами?
– В какой-то форме, конечно. Производство фурнитуры – ведь тоже мебельная отрасль. Казахстанские производители используют при производстве мебели такие немецкие бренды, как Hettich, Hafele, а также австрийской фирмы Blum и другие. Мы завозим фасады и массивы дерева, произведенного в Италии на той же фабрике, где делают фасады для Scavolini и Berloni. Другое дело – как мы это все дальше используем.
– Мебельная и деревообрабатывающая промышленность включена в ПФИИР?
– Не включена. Вообще, для развития экономики неплохо было бы разработать отраслевые программы, чем наше правительство, прямо скажу, не блещет. Сколько программ мы видели за эти годы… Они пустые, декларативные. В них нет плана мероприятий, нет конкретных денег и предприятий. Дай бог, чтобы я ошибался, но я чувствую, что результат ПФИИР будет аналогичным программе индустриализации, программе импортозамещения, кластерной инициативе и так далее. Как можно, например, отнести к проектам ПФИИР реконструкцию катка «Медео»? Это что – индустриально-инновационное развитие? Что такое модернизация и что такое инновация? На мой взгляд, в программе есть определенная путаница в понятиях. Кроме того, задача всегда должна быть посильной и реализовываться поэтапно. Невозможно перепрыгнуть через этап модернизации предприятий к их инновационности.
– Несколько лет назад развитие отрасли связывали со стратегией индустриально-инновационного развития РК и программой жилищного строительства, а также программой «Леса Казахстана» и другими. Госпрограммы имели какое-то влияние на отрасль?
– Никакого влияния на отрасль они не имели. Хотя в кластерной инициативе был сделан вывод, что мебельная отрасль имеет перспективы развития, и она была списке перспективных отраслей на 8-м или 11-м месте. Но, как правило, мебельная отрасль не относится государством к приоритетным. Может, это и правильно, может, у правительства есть пока дела и поважнее. Единственная действенная помощь была выделена в рамках помощи МСБ через ФРМП «Даму». Ряд предприятий пополнили свои оборотные средства, закупили новое оборудование, рефинансировали старые кредиты и, несмотря на кризис, продолжают успешно работать.
– За три кризисных года сколько предприятий мебельной промышленности обанкротились или просто закрылись?
– Сейчас важно сохранить хотя бы нулевую рентабельность. Трудности были у многих предприятий, но за все это время я не слышал, что хотя бы одно мебельное предприятие в РК закрылось или обанкротилось. Каждое предприятие выбирает свой сегмент рынка и имеет свою политику. Есть более или менее успешные политики. Конечно, те предприятия, которые делали специализацию на офисной мебели, наиболее сильно пострадали, этот рынок провалился. Те, кто строил свою политику на госзакупках, тоже могут провалиться, потому что в этой сфере есть трудности. Ну а те предприятия, которые делали ставку на массовый рынок, пока более уверенно себя чувствуют.
– Когда отрасль выйдет из кризиса?
– Когда выйдет из кризиса страна. Как всегда начало года очень тяжелое. Во второй половине этого года, я думаю, благоприятные моменты могут наступить. С апреля добавят зарплату бюджетникам, потребительский спрос оживет. В июне, как правило, растут продажи. Все будет зависеть и от того, какую помощь будет оказывать правительство. Нас не включили в «Дорожную карту – 2020», хотя сейчас есть определенные надежды, что это решение изменится.
На последнем заседании правительства по нашей инициативе с поддержкой нашей отрасли выступил председатель союза «Атамекен» – Азат Перуашев, от Форума предпринимателей – Райымбек Баталов, министр экономического развития – Жанар Айтжанова. Кстати, когда Жанар Сейдахметовну назначили на этот пост, первые мои слова были «Ну наконец-то!» Потому что она человек очень компетентный, который может слушать и слышать, сама лично пытается разобраться в ситуации и имеет отличную команду.
В итоге, премьер-министр нас услышал и оценил наши предложения как дельные. А через «Атамекен» мы передали правительству смету с суммами, необходимыми отрасли для развития в ближайшие годы. Пока эти суммы я озвучивать не буду. Конечно, отрасль будет развиваться и без господдержки – все дело в сроках и темпах.
Елена БРИЦКАЯ
